Адам Сен-Моор - Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]
Его рука продолжала поглаживать волосы мисс Линч. Девушка встала и пересела на другой конец кровати. Это не укрылось от Жоржа, окинувшего негодяя свирепым взглядом.
— Эй, вы! — крикнул мальчик. — Оставьте ее в покое! И уберите подальше свои грязные лапы!
Нельзя сказать, что ему не было страшно — ведь перед ним был настоящий преступник, высокий, худощавый, с наглой усмешкой на мерзкой физиономии, шрамом на щеке и в желтом галстуке. Конечно, он не был так ужасен, как капитан пиратского брига или вожди синекожих, или спрутообразный пришелец-завоеватель, но… И все же мальчик твердо выдержал угрожающий взгляд Тони.
— Замолчи, щенок! Или я покажу тебе, как затыкают пасти маленьким подонкам! — рявкнул Тони.
Он поднял свою большую руку, поросшую темными волосами, на пальце которой сверкал золотой перстень с печаткой. Жорж зажмурился, но не шевельнулся.
— Прекратите! — закричала Дороти Линч. — Я запрещаю вам бить ребенка!
— Чихал я на твои запреты, понятно? — Тони презрительно усмехнулся. — Этого сопляка пора поставить на место, слишком уж он много о себе воображает. Думает, что если у его папаши денег куры не клюют, а в доме полно слуг, то и ему все позволено! Как же, сынок самого папы Дерми!
— Тони! — послышался сердитый голос Гран-Луи. — А ну прекрати все это! Забыл, как мы должны с ними обращаться? У них должны остаться только хорошие воспоминания о пребывании здесь. Это приказ! Успокойся!
— Ты увидишь, как я преподам урок этому молокососу. Он узнает, что такое хорошее обращение! — прошипел Тони, сжимая кулаки.
Гран-Луи с грохотом сбежал по лестнице и горой застыл между вскочившим на ноги, побелевшим от злости Тони и Жоржем, который по-прежнему неподвижно и очень прямо сидел на своем месте.
— Успокойся, Тони! — повторил великан. — Не ввязывайся в неприятности.
— А ты слышал, как этот щенок со мной разговаривал? — зарычал Тони. — Так, словно я для него — грязь под ногами.
— А я тебе скажу, Тони, что тебе нечего здесь делать. Ты только навлечешь на нас неприятности.
Тони буркнул что-то злобное, подхватил бутылку и стаканы, поднялся по лестнице, всем своим видом демонстрируя оскорбленное самолюбие, и исчез за дверью.
Гран-Луи посмотрел на Жоржа, покачал головой и тоже покинул подвал. Захлопнулась дверь, щелкнул замок.
— Мой дорогой мальчик! — воскликнула Дороти Линч; на ее глазах блестели слезы. — Я… я восхищаюсь вами! Вы вели себя как рыцарь! Как отважный рыцарь! О таком защитнике только и может мечтать любая девушка.
— Но так должен был поступить каждый, — спокойно потупился Жорж.
Мисс Линч обняла мальчика. Она смеялась, но он чувствовал на своей шее ее теплые слезы.
— Это вы прогнали его, — повторяла она. — Он испугался вас, потому что вы настоящий храбрец.
Жорж не ответил. Он очень хотел бы разделить ее уверенность, но слишком уж злым и опасным показался ему этот противный парень с кольцом на волосатом пальце. Если бы не вмешательство Гран-Луи…
Внезапно Жорж почувствовал себя безнадежно слабым, маленьким и беспомощным. Боже, как хотелось ему оказаться в детской особняка на Фош-авеню среди любимых игрушек и любимых книг. Подальше от этого проклятого подвала и отвратительного Тони, которого он возненавидел всей душой.
— Мисс Дороти! — позвал он.
— Что, Жорж?
— Вы действительно верите, что они отпустят нас после того, как папа заплатит им?
— Разумеется, мой дорогой.
— А вот я — нет… — задумчиво проговорил Жорж. — Я все время спрашиваю себя, сделают ли они это.
— Но ведь после того, как они получат выкуп, мы будем им не нужны. Зачем же им тогда задерживать нас?
— Зачем? Да затем, что мы для них — самые опасные свидетели, — ответил Жорж терпеливо, как если бы он разговаривал не с гувернанткой, а с малышом-несмышленышем. — Мы оба, вы и я, видели их лица, слышали их голоса, говорили с ними. Мы знаем, как их зовут. Вы думаете, они не понимают, что мы сможем описать их полиции? Поймите, мы для них опасны.
— Да, я понимаю это… — растерянно ответила мисс Дороти. — Но… Нет, мой дорогой, я уверена, что они не пойдут на такое. Получив выкуп, они, конечно же, отпустят нас.
Жорж не стал возражать. Мальчик молча сидел на кровати, опершись локтями на колени и опустив подбородок на сжатые кулачки. Было видно, что он напряженно о чем-то думает.
— А если так… — сказал он спустя некоторое время. — Если так, то для нас самым лучшим было бы, как мне кажется, убежать. Это самое умное, что мы можем сделать.
— Убежать отсюда? Но ведь это невозможно! На это не приходится рассчитывать!
Жорж взглянул на гувернантку с откровенной снисходительностью. Бедная мисс Дороти! Что она знает о том, из каких мест совершали побеги настоящие мужчины! О бегстве с высочайших башен с помощью веревки, сплетенной из разрезанных на полосы простынь, или из жутких подземелий, выходы из которых стерегли голодные львы и тигры. Он ограничился тем, что сказал:
— И все же я серьезно подумываю об этом.
— Но, Жорж, как же мы можем отсюда убежать? В этом подвале нет окна, а единственная дверь всегда заперта на ключ. А за дверью эти ужасные мужчины, они стерегут нас днем и ночью.
— И все же мы должны найти какую-нибудь возможность, — безапелляционно заявил Жорж. — На свете нет такого места, откуда нельзя было бы сбежать.
Мисс Линч посмотрела на него с каким-то странным выражением на лице.
— Вы странный малыш, Жорж. Очень странный маленький мальчик… — задумчиво сказала она. — Сейчас мне кажется, что я совсем плохо вас знаю.
Жорж не обратил внимания to ее слова. Он слишком углубился в собственные мысли.
— Как вы думаете, сколько денег потребуют они за нас у моего отца?
— Ну… они говорили о трех миллионах франков.
— Да, они считают отца очень богатым человеком. Да он и вправду очень богат, не так ли?.. Значит, три миллиона… Это в самом деле большие деньги?
— Очень большие, Жорж. Большинство людей за всю свою жизнь не видят столько денег.
— И у вас тоже нет трех миллионов франков, мисс Дороти?
Мисс Линч тихо засмеялась и покачала головой.
— Бог мой! Конечно, нет. У меня нет и никогда не будет трех миллионов франков.
— Но если вы выйдете за меня замуж…
— Ах, я забыла об этом. Вы правы, Жорж. У меня не будет трех миллионов, если только я не выйду за вас замуж.
— А вы хотели бы иметь три миллиона франков, мисс Дороти?
Девушка помолчала, а потом со вздохом пожала плечами.
— Ну что я могу ответить, Жорж. Я не знаю. Наверное, да. По-моему, любой человек хотел бы стать богатым, а я такая же, как и другие.
— И тогда у вас будут такие же красивые платья и драгоценности, как у моей мамы, — сказал Жорж. — Я уверен, что они будут вам очень к лицу.
— Но я далеко не так красива, как ваша мама, — покачала головой мисс Линч.
— Вы просто не такая, как она, — возразил Жорж. — Конечно, никто не может быть такой, как мама, но вы красивы по-другому. Из всех женщин, кроме нее, вы, по-моему, самая красивая.
Он встал, подошел к Дороти и осторожно протянул руку к волосам девушки так, как это недавно проделал Тони. Однако он не коснулся ее локонов; пальцы замерли в каком-то миллиметре от золотистых прядей.
— Как приятно пахнут ваши волосы, — сказал он. А потом, подмигнув ей, добавил совсем другим голосом: — А почему бы нам не сыграть сейчас в «птичка летает»?
* * *Комиссар Паолини с комфортом расположился перед телевизором. Он с удовольствием проводил вечера у телеэкрана. Заядлый холостяк, он уже двадцать лет жил один в этой маленькой квартире на четвертом этаже в доме без лифта на улице Лантье, в двух шагах от набережной Орфевр. Телевизор был его привычным развлечением.
Одетый по-домашнему — старый халат, стоптанные шлепанцы, — он тщательно отрегулировал изображение и, усевшись в кресле, возле которого на столике стояла чашка отличного чая, подложил под голову подушку.
Транслировали знакомую пьесу из «Комеди Франсез». Паолини очень любил комедии, как и большинство флегматиков. Хорошая комедия была, пожалуй, единственной вещью, вызывавшей у него беззаботный, искренний смех.
Паолини не раз спрашивал себя, почему он, человек, глубоко шокируемый любыми фривольными моментами, которого подчиненные за глаза называют «стыдливым папочкой», неудержимо хохочет, когда на экране мадам Вентру обращает к партнеру свою изящную попку с криком: «Сосите, месье, пожалуйста, сосите!» По ходу действия ее, видите ли, укусила змея.
Но в этот вечер знакомая реплика мадам Вентру, в меру цензурных требований приоткрывшей свой зад, не вызвала у него обычной реакции. Более того, он даже выключил телевизор, после чего маленькими глотками выпил свой чай. Он не мог не думать о мальчике, который сейчас вместе со своей гувернанткой находится где-то в окрестностях Парижа.
